Тайная любовь моя - Анатолий Зарецкий

Стол ломился от блюд украинской кухни. Но центром этого пиршества были запотевшие бутыли виноградного вина своего изготовления. Увы, этот благородный напиток разливали не в тонкие бокалы, которых он, несомненно, был достоин, а в обычные граненые стаканы.

Вино было просто великолепным. Но Толик сразу предупредил, чтобы не налегали именно на этот сорт. Если понравимся его отцу, тот угостит нас самым лучшим своим вином. Мы расстарались. И вскоре Толик, по указанию отца, уже шел в винный погребок за этим самым коллекционным вином. Это было нечто. Восторг! Вечер удался…

А поздним вечером сходили к морю освежиться. Я увидел гигантский песчаный пляж, который распростерся вдоль берега на несколько километров. И на всем этом пляже находились только мы втроем. Я наслаждался этим вечером у моря, но было немного грустно без моей королевы. Оказалось, всего после двух суток общения с этой удивительной девушкой уже не мог без нее обходиться.

Валя-Валентина… Что ты сейчас делаешь? Вспоминаешь ли глупого профессора Толика? Жалеешь ли о том, что сегодня не будет наших заплывов по лунной дорожке? Не будет нашего праздника резвящихся дельфинов, прекрасных в своей наготе. Не будет наших страстных поцелуев, от которых закипает кровь и дурманится голова, и о которых всего двое суток назад даже не помышлял, смирившись с участью обреченного на одиночество человека. Не будет наших разговоров, которые захватывали своими неожиданными поворотами, и которые открывали мне новый мир – мир женской души, таинственной и непредсказуемой.

Ты научила меня многому, о чем даже не догадывался. Ты научила сохранять чистоту отношений даже в интимной обстановке. Ты научила не сдерживать чувств и отдаваться им со всей страстью души. Ты окрылила меня, так явно определив и подчеркнув мои достоинства, которых в себе даже не подозревал. Ты вселила в меня веру в свои силы, подорванные пятью годами самоотречения. Ты подарила надежду.

Утро встретило неприветливо. Сверкали молнии, гремел гром, лил тропический ливень. Море штормило. А это означало, что мы в ловушке на этом острове. Пока шторм ни кончится, катер в море не выйдет.

Спросил у Саши, ни будут ли волноваться его родители, если мы сегодня не попадем домой. Он успокоил. Сказал, что уже несколько раз попадал в такую ситуацию. И сейчас родители наверняка осведомлены о шторме, а значит, помнят, что отсюда не выберешься. Конечно же, спросил о договоренности с Валей. Он сказал, что та догадается, или спросит у его родителей, куда мы исчезли.

Плохая погода продержалась два дня. На третий засияло солнышко, но волны все еще были большими. Назревала опасность, что вообще опоздаю на поезд.

На поезд все же успел, а вот встретиться с Валей-Валентиной не удалось. К тому времени, когда добрались до дома, до отхода поезда оставалось два часа. Сказал Саше, что хочу попрощаться с Валей. Мы зашли к ним, но дома никого не оказалось. Уезжая, оставил записку для Вали со своим адресом, куда она могла бы написать мне. Ни одного письма от нее так и не получил.

Когда Саша вернулся после каникул в училище, спросил у него, как там Валя, но он сказал, что практически ее не видел. К ним в беседку она больше не заходила, и, похоже, с утра до вечера пропадала на пляже. Мою записку он ей передал. Ее адрес в Тульской области Саша не знал, а я тем более.

И я снова попал в полосу душевной депрессии. Мне стало понятно, что отныне каждый из нас – двух маленьких одинаковых существ, встретившихся на миг на развилке дерева жизни, уже двинулся в путь, но каждый по своей ветке.

А потом захватили другие события. Я пережил самую большую трагедию – смерть любимого человека. Эта трагедия заслонила весь остальной мир. Я на время стал глух и слеп, не замечая ярких красок бушующей вокруг жизни, не слыша ее призывных звуков. Мир стал серым и безрадостным – пустым.

Иногда вспоминал короткое летнее знакомство. Но теперь, через несколько лет, оно уже действительно представлялось курортным романом.

И единственное, чего никак не мог понять, почему Валя не написала ни строчки по моему адресу, почему не сообщила свой адрес через Сашу. Ведь не мог я так ошибиться в ней, а главное – в искренности ее чувств тогда, тем летом. Это все равно, что ошибиться в себе…

Что ж, завтра мы встретимся с тобой, моя королева. Но чего мне теперь ждать от встречи с замужней женщиной? Скорее всего, мы просто посмотрим друг на друга с разных веток дерева жизни, пока эти ветки не разошлись насовсем, за пределы зоны видимости.

Мы пришли к вагону первыми. Меня провожали родители и братья. Все бодрились, только мама периодически пускала слезу.

– Ладно, мама, не расстраивайся. Что вы меня на фронт провожаете? – пытался ее успокоить, хотя у самого тоже было тяжело на душе, – Время пролетит незаметно. Глядишь, скоро в отпуск приеду.

– В этом году уже не увидимся, – снова всхлипывала мама.

– Ничего, год уже через пять месяцев закончится. Все будет нормально, – подбадривал ее. Больше всего не люблю всевозможные проводы. Куда лучше – встречи. Все довольны, все улыбаются, все тебе рады. Скорей бы ребята подошли. Может, станет веселее. Их-то еще в Бердянске проводили. Они в пути вторые сутки.

И вот они, наконец, появились. Впереди Валя-Валентина, сзади с вещами Саша. Увидели нас. Мне показалось, Валя слегка пополнела, в глазах появилась твердость, уверенность. Зато Саша шел какой-то пришибленный, сразу напомнивший мне тульских парней, о которых когда-то рассказывала Валя.

«А отчего им ни быть пришибленными, если ими такие вали командуют», – закружилась в голове очередная дурацкая мысль, которая развеселила настолько, что рассмеялся.

– Профессор в своем репертуаре, – услышал знакомый мелодичный голосок. Все наши провожающие немного приободрились.

– Ну, здравствуй, королева, – протянул руку Вале-Валентине, – Так вот черепаху за водкой посылать – может вернуться через целых три года, – начал словесную дуэль с единственным человеком, который сейчас интересовал.

– Здравствуйте, профессор, – Валя протянула свою ручку, как в тот самый первый день нашего знакомства. Как и тогда, взял ее в свою и поцеловал. Поднял глаза и вместе с очаровательной улыбкой, увидел в ее глазах каких-то чертиков, – Я так тогда и подумала, что пока вы весь погребок ни осушите, оттуда не вернетесь, – быстро нашлась она. Я больше не мог сдерживать чувств, увидев так близко ее сияющие глаза и губы, которые когда-то целовал. Обнял ее и трижды поцеловал, но не в щечки, как это принято по-русски. И снова почувствовал что-то давно забытое, и еще отметил, что она отвечала на мои короткие поцелуи.

– Валечка, а откуда ты про погребок знаешь?

– Саша рассказывал.

– А что еще он тебе рассказывал? – задал ей вопрос, который не надо было бы задавать второпях. Но когда спросил, меня вдруг осенило. А может именно так развивались события, в результате которых наши червячки разошлись на развилке пресловутого дерева жизни, – Ладно, давайте располагаться, потом будет много времени для разговоров, – освободил Валю от ответа на вопрос.

Предложил провожающим выйти из вагона, чтобы ребята расположились в купе. Выходя из купе, поприветствовал Сашу, стоявшего с вещами у входа.

Интересно, видел ли он детали моей встречи с Валей? Скорее всего, нет. Да, собственно, все произошло быстро и в рамках приличия. Может, я ее так поздравил с замужеством. Кстати, я их вообще не поздравил. Может, правильно сделал. Стоит ли поздравлять, если мне это неприятно. Не от души будут эти поздравления… Валя все еще испытывает что-то ко мне. Это очевидно. Она отвечала на поцелуи, а могла бы просто подставить щечку.

«Нет. Это путешествие будет для нас непростым», – думал, двигаясь по проходу к выходу из вагона.

Мы постояли у вагона, я распрощался с провожающими, и за минуту до отхода поезда прошел в купе. Мои нервы были на пределе. Скорее бы уезжал этот поезд. Наконец, он тронулся. Мы втроем долго махали провожающим, но вот уже колеса бодро застучали на выходных стрелках. Путь в никуда начался.

В купе мы были втроем. Четвертый, очевидно, подсядет где-нибудь на первой же остановке поезда. Ехать почти двое суток. Дорога до Волги давно знакома. Смотреть особо не на что. Но придется. Пусть молодожены обустраиваются.

Вышел из купе. Встал у окошка. Мысли скакали горохом. И все они были какие-то мелкие, гадкие. Что я собственно хочу? Узнать, каким способом меня разлучили с Валей? Ну, узнал когда-то подобную правду от подруги Людочки. Я и сам ее вычислил еще до того, как узнал. У подруги лишь уточнил детали. Мне что, стало легче? Нет. Та подлость обошлась в пять с лишним лет страданий. И не только мне. Оказалось, Людочка тоже страдала. Тогда мы, по крайней мере, вновь обрели то, что у нас похитили – нашу большую любовь. И мы были счастливы полгода, пока трагическая судьба ни разлучила нас навсегда…